Центральные банки по всему миру готовы сворачивать антикризисную поддержку, и это несет в себе дополнительные риски для энергетических рынков. С одной стороны, более низкие темпы экономического роста могут снизить спрос на нефть, а с другой — заставить производителей сократить инвестиции в разработку новых месторождений, что может аукнуться уже через пару лет. О перспективах глобального нефтегазового рынка в ближайшие годы корреспонденту РБК daily ДМИТРИЮ КОПТЮБЕНКО рассказал глава Cambridge Energy Research Associates ДАНИЭЛ ЕРГИН.
Даниэл Ергин — американский ученый, один из основателей и глава Cambridge Energy Research Associates, одной из крупнейших в мире консалтинговых и исследовательских компаний в области энергетики. В России известен как автор нашумевшей книги «Добыча» (The Prize), за которую он получил Пулитцеровскую премию.
Кризис привел к избытку нефти
— Цены на нефть уже долгое время держатся в приемлемом как для производителей, так и для потребителей коридоре 70—80 долл. за баррель. Надолго ли?
— На этот год цены на нефть прогнозируются в диапазоне от 60 до 80 долл. за баррель в зависимости от темпов восстановления глобальной экономики. Только две причины могут заставить их подняться значительно выше: резкие изменения геополитической ситуации и ослабление доллара. В противоположном направлении будут действовать факторы, определяющие динамику экономического возрождения в мире: будет экономика восстанавливаться по U или W-траектории.
— Какова будет динамика спроса на нефть в 2010 году?
— Мир разделен на две половины. Первая группа — традиционные потребители нефти (страны ОЭСР). Мы считаем, что они уже достигли пикового спроса. Они, конечно, будут демонстрировать восстановление спроса, связанное с постепенным выходом из рецессии, но по многим причинам, в числе которых правительственная политика, демографическая ситуация и изменение поведения потребителей, в среднесрочной перспективе спрос в этих странах будет либо сохраняться на стабильном уровне, либо снижаться. Рост будет наблюдаться во второй группе — на развивающихся рынках, в особенности во всем Азиатском регионе во главе с Китаем. Не только рост потребления, но и ожидания его продолжения в Китае будут влиять на нефтяные цены.
— Геополитические факторы, такие как ситуация вокруг Ирана или Нигерии, сохраняются, но больше не влияют на ценообразование. Они могут вернуться на повестку дня?
— На рынке сохраняется несколько геополитических факторов, способных повлиять на цены, прежде всего, действительно, имеющих отношение к Ирану и Нигерии. Проблемы в этих странах не разрешены, но на стоимость барреля они сейчас не влияют из-за избытка предложения нефти в мире. Подушка безопасности в настоящее время составляет около 4,5 млн барр. избыточных добычных мощностей, а запасы существенно превышают нормальные значения. Это предохраняет рынок от всевозможных геополитических потрясений. Но эти факторы, прежде всего связанные с ядерной программой Ирана, могут снова вернуться в 2010—2011 годах. Интересно, что на недавнем форуме в Давосе было много разговоров по поводу банков, но мало — по поводу таких серьезных геополитических вопросов.
— Когда в связи с рецессией рухнули цены на нефть, участники рынка заговорили о том, что в долгосрочном плане это отразится на объеме геологоразведочных работ и приведет к дефициту в среднесрочной перспективе. Как сейчас обстоят дела на сервисном рынке?
— В первой половине 2009 года опасения возникновения нефтяного кризиса в будущем из-за низкой инвестиционной активности нефтяных компаний действительно были серьезными. Но исходя из текущих цен очевидно, что в течение ближайших трех-четырех лет нефтяного кризиса ждать не стоит. Сейчас перспективы сервисных компаний значительно лучше, чем полгода назад.
— За последние месяцы нефтяники разобрали крупные иракские месторождения. Куда теперь им идти за новыми резервами?
— Тот же Ирак, Западная Африка, компании начинают присматриваться к Восточной Африке, хотели бы присмотреться к Бразилии, если местные власти дадут им добро на допуск к ресурсам. Кроме того, это Каспийское море, сохраняется интерес к России, ну и, конечно, Мексиканский залив. Там серьезно возросла интенсивность работ. Фигурально выражаясь, сейчас ворота в Мексиканский залив открыты широко, поэтому инвестиции туда хлынули потоком.
— Насколько перспективно разрабатывать тяжелую нефть, например канадские нефтяные пески, при нынешних ценах?
— Нефтяные пески находятся на самом верху кривой издержек. Их разработка была горячей темой пару лет назад, сейчас интерес к ним снизился. Но что важно, издержки добычи тяжелой нефти продолжают снижаться.
— 70 долл. за баррель — это потолок для нефтяных песков?
— Я думаю, это диапазон от 60 до 70 долл. Это очень капиталоемкие проекты, но практически безграничные с точки зрения перспектив. Да и расположены канадские нефтяные пески очень удобно — по соседству с крупнейшим рынком сбыта. Правда, не исключено, что к концу этого десятилетия США отдадут первенство Китаю, но это ничего не меняет.
— Комиссия по торговле товарными фьючерсами США (СFTС) грозит ограничить торговлю нефтяными деривативами. Какое влияние это решение окажет на рынок?
— Расследование комиссии преследует две цели. Первая — разделить спекулянтов и хеджеров, вторая — сделать торговлю более прозрачной. Я думаю, что результатом станет реформа того или иного рода, следствием которой прежде всего будет большее понимание финансовой составляющей нефтяного рынка. Это, конечно, будет иметь определенное влияние и на цены. Нефть перестала быть только биржевым товаром, сейчас это в значительной степени финансовый актив.
Ставка на ESPO
— Что вы думаете о перспективах «Южного потока» и конкурирующего проекта Nabuссo?
— Я не буду комментировать жизнеспособность этих проектов. Но думаю, что маршрутов поставок газа в Европу может быть больше, чем в настоящее время.
— Между тем разработки сланцевого газа в США и перенаправление сжиженного газа на европейский рынок ставят под сомнение рост спроса на природный газ в Старом Свете...
— Многие говорят об инновациях в энергетическом секторе: одни ставят на солнечную энергетику, другие — на ветряную. Но главным нововведением в отрасли за последние десять лет стало не это, а технологии производства газа из нетрадиционных источников. На рубеже 2007—2008 годов стало ясно, что, в частности, сланцы могут стать важным источником коммерческих поставок. Еще три или четыре года назад доля СПГ на американском рынке была значительной. Теперь же США — достаточно маргинальный рынок для сжиженного газа. Это означает, что дополнительные объемы СПГ могут пойти в Азию и Европу и местные рынки станут более конкурентными.
— Раз Европа больше не находится на голодном газовом пайке, можно ли ожидать изменения отношения европейцев к «Газпрому»? Из него уже не делают монстра?
— Самоощущение европейцев меняется по мере того, как появляются новые источники поставок, растет уверенность относительно перспектив рынка и снижается драматизм. Надо помнить, что в прошлые годы крайне специфичная ситуация сложилась вокруг украинского транзита.
— Этой зимой «Газпром» фактически спас Великобританию от дефицита газа из-за проблем с поставками из Норвегии...
— А что вас в этом удивляет? Европейский рынок стал намного более интегрированным и гибким, чем 10 или 15 лет назад. Сейчас у государств региона значительно больше возможностей решать возникающие кризисные ситуации.
— Вы видите будущее для газового ОПЕК?
— Динамика газового рынка отличается от динамики нефтяного рынка. Нужно принимать во внимание капиталоемкость трубопроводных газовых проектов, стоимость создания СПГ-мощностей, особые отношения между странами-поставщиками и странами-потребителями. Еще раз скажу: это очень отличные друг от друга рынки.
— В прошлом месяце начались коммерческие поставки по трубопроводу ВСТО. Может ли экспортируемая на Восток российская нефть ESPO стать эталоном на местном рынке?
— ESPO уже задает тон новым коммерческим отношениям в регионе. Я уверен, что нефть этой марки станет азиатским эталоном, по крайней мере для этого есть потенциал. В моем представлении со временем Россия будет наращивать свое присутствие в Азиатском регионе. Впрочем, и другие основные экспортеры пересматривают свои стратегии с учетом экономического роста в Азии.
— Чем закончится эта корректировка?
— Первый интересный вопрос — как скоро вернется активность на южном направлении; я имею в виду возможный трубопровод до Индии. По крайней мере, разговоры на эту тему не утихают. В отношении этого проекта много политических препятствий, но он снова на повестке дня. В конечном счете не экономика, а политика будет решающей для его реализации. Но нужно иметь в виду, что Индия сейчас не та, какой она была в 90-е годы. Экономика страны находится на совершенно другом уровне развития. Во-вторых, в регионе растет роль газа. Китай присматривается к российскому газу, ищет возможности импорта СПГ из других регионов, а с недавних пор начал искать собственный сланцевый газ.
— Вы коснулись политических проблем, касающихся нефтегазового рынка. На пике цен эксперты говорили, что эра транснациональных компаний может закончиться и править бал будут национальные окологосударственные компании, обладающие доступом к ресурсам. Когда цены упали, заговорили о том, что все будет наоборот: местные компании впредь будут активно пускать иностранцев к себе в обмен на финансовые ресурсы. Достигнут ли баланс интересов сейчас?
— Стремление стран, обладающих огромными запасами углеводородов, иметь национальные нефтедобывающие компании естественно. Когда цены высоки и деньги текут в бюджет рекой, стимулы для капитальных вложений и инвестиций в технологии ослабевают, и, напротив, когда цены оказываются на низком уровне, интерес к деньгам и технологиям транснациональных компаний возрастает. Оно и понятно: ТНК созданы для того, чтобы брать на себя подобные риски. Это общая тенденция и не имеет отношения исключительно к России. Мы видим, как открывались для иностранцев Уганда, Гана, другие страны. Такие «качели» наблюдаются снова и снова, и не думаю, что однажды достигнутый баланс будет сохраняться сколь-либо долгое время, пока сохраняется волатильность цен.
— А что вы думаете по поводу инвестиционного климата в российском нефтяном секторе?
— Доминирующая роль местных компаний будет, естественно, сохраняться, но в условиях низких цен и при необходимости применения сложных технологий найдется место и для транснациональных корпораций.
Нефть станет альтернативным источником энергии
— Как кризис может повлиять на динамику в альтернативной энергетике?
— Начну с ветряной энергетики. Мы подсчитали, что на крупнейших рынках около 40% новых мощностей, введенных между 2009 и 2014 годами, будут в этом секторе. Ветер более не может считаться альтернативным источником энергии, хотя для нынешних поколений его доля в выработке будет оставаться незначительной. Одна из проблем относительно ветроэнергетики заключается в том, что это не стабильный источник мощности, такой как атомная или газовая энергетика. Плюс к тому, например, в Европе, площади, которые могут быть заняты ветряными электростанциями, сейчас ограничены в основном прибрежными территориями. С другой стороны, существует значительная поддержка проектам в этой области со стороны властей. Что касается других источников, например солнечной энергии, то ее потенциал огромен, но экономическая составляющая оставляет желать лучшего.
— А эра биотоплива — она закончилась?
— Не думаю. В США есть требование нарастить долю биотоплива до четверти в 2022 году — это всего лишь через 12 лет. В Бразилии 51% моторного топлива уже сейчас — этанол. Недавно представители Petrobras даже позволили себе заявить, что нефть становится альтернативным видом топлива. На самом деле завершен лишь первый этап эры биотоплива, и сейчас ведутся гигантские исследования в отрасли, которые стимулируют ее дальнейшее развитие.
— Атомная энергетика вновь входит в моду. Каковы ее перспективы?
— Атомная энергетика активно развивается, особенно в Азии. В отличие от угля атом выиграет от глобального изменения климата. В этой связи примечательно, что Обама включил атомную энергетику в свое обращение к нации. Это было неожиданным. Но для Европы и США важно не наращивать, а сохранять долю атомной энергетики в балансе.
— Любимая тема многих экспертов — предсказание того, когда наступит так называемый нефтяной пик, за которым последует сильный рост цен на нефть и будет ощущаться физический недостаток углеводородов. На ваш взгляд, когда его ждать?
— Физического недостатка ресурсов в мире нет, вопрос в доступе к ним. Причем основные риски касаются не технологий. Проблемы начинаются, когда речь заходит о налогообложении добычи, получении лицензий, контроле за разработкой месторождений после заключения контракта и стабильности самих контрактных отношений, принятии своевременных инвестиционных решений. А в некоторых странах, таких как Нигерия, на первый план выходят вопросы физической безопасности.
|
